"... Мы были детьми — от трех до шести лет — когда такой резчик игрушек учил нас резать игрушки топором. Это было около 1960 года в поселке Савино Ивановской области. Мы жили на одной из Восточных улиц, а резчик, если я правильно помню, дядя Ваня, жил на соседней улице. Мы дружили с его сыном и часто бегали в его в мастерскую. 
​

Вообще-то, дядя Ваня был плотником, но когда мы прибегали и, особенно, когда к нему приходила жена, он все откладывал и принимался резать игрушки. Для нас и для нее. Он был инвалид, очевидно, с войны. У него не хватало ноги. Я тогда этого не понимал, но глядя сейчас в прошлое, отчетливо чувствую: то, что она не разлюбила его таким, вызывало у него какое-то трепетное отношение к ней. И он дарил ей вместо цветов игрушки...
​
Он их рубил топором, почти не применяя других инструментов. И никогда не продавал. 
​
Сейчас я понимаю, что это были не совсем игрушки. Скорее, обереги, вроде панночек и панков, способные дать здоровье или защиту дома. Тогда они были для меня почти на одно лицо, но я помню, что мы точно знали, какие игрушки можно брать руками, а к каким прикасаться нельзя. И не потому, что запрещено, а потому что не полагается...
​
Они делались по нужде: чтобы дети не плакали и имели, чем себя занять. Чтобы помочь в беде, защитить и дать надежду. Это главное содержание русской топорной игрушки».  

Александр Шевцов 
​
​